— Милана, ты выступала в одиночном катании. Почему решила перейти в танцы?
— Не пошло. Речь не о физических данных, я могла прыгать. Скорее из-за тренеров, мне заморочили голову, возник жуткий страх — я не могла на тренировках заходить ни на один прыжок. Только на соревнованиях получалось. Были психологические загоны: страшно не упасть, а просто попробовать зайти…
Тогда я каталась в ЦСКА и тренеры, если честно, ничего не говорили. Кажется, что им было по барабану на меня. Меня любили скользисты, ха-ха.
После каких-то соревнований я вышла и сказала маме: «Все, я больше в одиночном не останусь, но кататься хочу». Еще когда занималась в Петербурге у Татаурова, звали в танцы, да и сам Олег Станиславович предлагал.
А еще была на просмотре у Этери Георгиевны (Тутберидзе), та сказала: «Вам нужно в танцы». Я ныла маме, что не хочу. Но мыслей полностью закончить с фигуркой никогда не было.
— Сколько длился просмотр у Тутберидзе?
— Разок приехала, она сразу сказала идти в танцы. Помню, Женя Медведева подъезжает на льду и говорит: «Давай, прыгай». А мне страшно, я не прыгала тройные, а тут Этери Георгиевна: «Так, три-три…». Женя такая: «Ну, хоть пытайся», — сказала Кузьмина.
