В этот день Москва вибрировала, люди кричали, сигналили, покупали билеты с рук по конским ценам. Туда невозможно было попасть. Билеты, едва поступив в продажу, разлетелись с прилавков.
Внутри арены — светское болото: женщины в откровенных вечерних платьях, какие-то рэперы, глянцевые мужчины, банкиры. Думаю, мало кто из них знал правила игры, но все знали Александра Овечкина. Половина арены пришла не ради хоккея, а ради фотки в соцсети.
Перед ареной, за заборами, с утра толпились несчастные, которым не удалось достать билет, но хотелось хоть краем глаза увидеть Овечкина. Пусть не на льду, но ныряющего внутрь арены. И им повезло. За три часа до игры появился он — без охраны, без суеты, в шортах и серой майке. Никаких Гуччи и кроссовок по цене однокомнатной квартиры. Человек, который знает, что он великий, но ведет себя как сосед по лестничной клетке. Он все подписал, всем улыбнулся, сделал несколько фото и скрылся в недрах стадиона.
Трещали фотокамеры, шипели микрофоны, журналисты дрались за лучшие места у бортика. А в это время Овечкин вышел на раскатку на лед. И не один. С двумя сыновьями. В крошечных коньках, в форме с его номером и фамилией.
Они «шустрили» рядом с Артемием Панариным, Евгением Малкиным, пытаясь забросить Сергею Бобровскому, едва держась на ногах. Качались с клюшками в руках, но держались. Один из них махнул мимо шайбы, упал, засмеялся и тут же встал. Смешно? Нет, это было торжественно. Два крошечных пацана, и в них была вся суть этого вечера. Это было не про хоккей, а про время, про кровь, про то, что останется, когда уйдет слава и реклама.
А потом на большом экране арены показали жену и мать Овечкина. Крупно. С влажными глазами — не от боли, но от гордости, от того, что все не зря.
Матч сам по себе был весельем. Игроки из НХЛ устроили КХЛ экзамен по выживанию, который был провален. А после игры — ад в раздевалке. Кто-то пытался взять у Овечкина интервью, кто-то лез с фотоаппаратом. Бывшие спортсмены, актеры и даже стендаперы как-то проникли в раздевалку, желая оказаться в гравитации Ови. Он не отказывал в селфи, автографах и хлопал всех по плечу. На нем была мокрая майка и шлепанцы — никакого люкса, никакого фасада. Только усталость и достоинство.
Я подошел и спросил: «Как ты?» Он ухмыльнулся, взглянул сквозь шум, камеры и хайп и ответил: «Устал, но рад. До слез».
