Меньше всего на входе в академию Плющенко я ожидал увидеть футболиста Виталия Дьякова и баскетболиста Виталия Фридзона, еще и с ракетками. Аж глаза протер. Однако это были они. Самого тренера застал за тренировкой в падел-теннис. Оказывается, у двукратного олимпийского чемпиона уже целый падел-клуб, есть корт и вскоре будут построены еще несколько.
Нынешнее межсезонье для «Ангелов Плющенко» было непростым — много разговоров про Елену Костылеву и ее маму, публика ждет результатов, однако костяк академии теперь юниоры. Не сомневаюсь — есть немало зрителей и фанатов, которые с улыбкой наблюдают за проблемами звездной семьи. Но если заглянуть чуть дальше — без медиавнимания и частного капитала в условиях изоляции фигурное катание начнет медленно загибаться, как уже происходит с другими нашими зимними видами спорта. Лыжи и биатлон «до и после» — показательный пример.
Плющенко, как я понял из нашего длинного разговора, смотрит на мир совсем по-другому. Он много занимается стройкой, грезит о спортивном кластере для детей, а к числу баллов и прыжков подопечных относится философски.
— Вам что, фигурное катание надоело? — говорю отрабатывающему смэши на падел-корте Плющенко.
— А у меня всегда интерес в жизни был не только к фигурному катанию. В Питере я в свое время занимался гостиничным бизнесом, потом кикбоксинг, теннис, экстремальное вождение, пейнтбол, страйкбол. Падел сейчас развивается быстрее всех видов спорта, я хочу попробовать на льду провести турнир среди фигуристов. В Северной Америке сейчас теннис на льду развивают. Два последних турнира по паделу с Сашей Мостовым выиграли.
Фигурное катание — это очень хорошо, но есть еще время, которое хочется посвящать другому. Недавно ездил в один из поволжских регионов присматривать землю — хочу снова сделать свое хозяйство с быками, коровами, козами. Чтоб было свое мясо для спортсменов. Потом — я влюбился в лошадей. Восстановился после операций и запретов врачей — и решил обзавестись конным хозяйством… Картошечка с лучком, помидоры, огурцы, прогулки на природе, рыбалка, охота — прекрасно.
Фигурное катание — не про бизнес
— Тут Хабиб Нурмагомедов говорил, что за 20 лет мир сильно деградировал и все сидят в телефонах. Вас что-то к земле потянуло.
— Именно поэтому я и хочу хозяйство! У нас как-то под Питером было, отец следил за ним — так ночью волки пришли, погрызли 40 баранов. Пришлось с нуля начинать. Сбор грибов очень люблю.
— В фигурном катании особенно полезно.
— Конечно. Но оно надоедает, да. Когда тренируешь одну группу, ты не успеваешь уставать, а когда две-три — тяжело. Хочется другого. При этом мы собираемся расширять нашу академию, строить настоящий спортивный кластер для детей, может, и новые школы появятся, помимо Подмосковья, Москвы и Кемерова. Планируем строить вторую арену, в которой будет хоккейная школа Валерия Каменского и фигуристы, — льда не хватает. Вот, пожалуйста, теннисный корт [показывает рукой]. Это и для фигурного катания полезно — никогда не читал методичек, все на себе делаю.
Я в свое время в Питере после льда днем приезжал играть в теннис, играл два часа, возвращался на лед и вечером второй раз играл. Это помогало маневренности тела, а голове — отдыхать. В баню тоже ходил очень часто, в том числе прямо перед соревнованиями — иностранцы в шоке были. Как-то со мной один парень решил сходить, вдруг поможет. Так себе он потом выступил. (Улыбается.).
Будем строить здесь дальше гостиницу и реабилитационный центр, центр с кортами для падела, баскетбольной и мини-футбольной площадкой. В уличную футбольную лигу заявили команду «Союз чемпионов» — Легков, Нагорный, Мостовой, я, другие чемпионы из разных видов спорта. Санек (старший сын Плющенко. — Прим. «СЭ») занимается футболом, но он и учится хорошо, английский учит, испанский, пять классов закончил хорошо. Учиться надо. Арсений (второй сын. — Прим. «СЭ») теннисом индивидуально занимается. Но мы и местных детей с улиц забираем и обучаем, в той же футбольной школе.
— Местные как на вас реагируют?
— Хорошо реагируют. Часть местных мы расселили — 31 участок выкупили, переместили, либо жилье новое купили, либо отдали деньги. Многие на арену приезжают — дети занимаются. Или, например, посмотри на лес — он был весь заросший, мы почистили, там лесенки появились, дорожки со щепой. Для спортсменов — ОФП, а местные приезжают, гуляют.
Здесь же было садоводство, в запущенном состоянии. Мы приводим в порядок, облагораживаем. Когда Владимир Владимирович Путин говорит, что нужно в селах и деревнях развивать спорт, мы берем под козырек и делаем. Я вообще очень горжусь тем, чем мы с Яной занимаемся. Мы могли эти деньги вложить за границей, купить себе что-нибудь. Но я считаю, что все это надо развивать там, где ты живешь. Многие сейчас любят говорить, какие они патриоты. Я этому принципу следовал всегда, еще до сложившейся сейчас обстановки. И учитывая нынешнюю политическую ситуацию, про это надо не только говорить, но и делать.
— Но вряд ли ваши вложения в фигурное катание окупаются.
— Не окупаются, если неправильно работать. «Ангелы Плющенко» не могут быть в минусе априори. (Улыбается.) Плющенко и Рудковская в минусе — это как? Нас много кто поддерживает — видя наш результат и то, как мы вкладываемся. Я бы мог себе эти деньги забрать, но направляю их на детское фигурное катание. Фигурное катание сейчас не про бизнес. Я бы не сказал, что мы зарабатываем огромные деньги. Где-то выходим в ноль, где-то бывает минус, где-то плюс. Есть шоу, есть сборы, в конце концов.
— Когда-нибудь считали, сколько потратили? Хотя бы порядок цифр. Это же миллионы и миллионы, наверное.
— Какие миллионы? Арена в Москве — больше миллиарда рублей. Эта арена в Подмосковье — сотни миллионов. Фигурное катание просто не про бизнес. Есть коммерческая история, а для многих у нас занятия бесплатные. Есть гостиница, сборы, за счет которых зарабатываем, — но не баснословные деньги, конечно. К нам приезжают, много китайцев. 150 иностранцев готовы были приехать до начала СВО, но потом взяли паузу. Впрочем, нам хватает желающих. Много денег не бывает, но главное — мы вкладываем свои в Россию.
Не люблю психозы, крики и вопли
— При всем уважении к паделу — лето в фигурном катании тоже интересное. Вам рассказать, что в соцсетях происходит?
— Я не слежу за соцсетями, это не мое, мне есть чем заниматься. Мне Яна недавно говорит — люди думают, что ты не тренируешь, а работаешь менеджером! Я говорю — нет, это ты менеджер. Хочу развеять этот миф. Я каждый день веду свои группы утром и вечером, но да, параллельно занимаюсь стройкой и другими делами.
— Хорошо, давайте тогда про Жилину. Как вам быть со спортсменкой, которую не отпустили в другую сборную?
— Решение о переходе принято родителями и самой спортсменкой, тут вопросы лучше задавать им. Мы продолжаем тренироваться, она восстанавливается. Но интересно — она два года не выступала и все про нее забыли. «А где Вероника Жилина? Да хрен ее знает! А, у нее травма — да и бог с ней!» У нас в спорте сегодня ты на коне, завтра про тебя забыли. И руководство в том числе. Что бы там ни говорили, мол, кто-то помогал, реанимировал.
— Да, руководство федерации заявляло, что на ее здоровье тратились деньги.
— Я этого не помню. Я помню, что на руках ее таскал и вез к врачам. Яна Александровна помогала — это помню. Родители — тоже помню. Вероника приняла решение кататься за другую страну, и это решение вытекает не из сегодняшнего дня. Подождем, они с семьей занимаются дальнейшей историей. Мое дело — тренировать.
— Следующий эпизод — мама Елены Костылевой. Работа пусть даже с такой спортсменкой того стоит?
— Прежде всего — давай возьмем школу, где она занималась до меня. Сколько было таких же ситуаций? Чего никто не говорил? Она ругала тренеров, забирала девочку. Такое во всех школах было. Просто к нашей особое внимание.
Я же не маму тренирую. Мне до мамы ровно, мне интересна спортсменка, она очень талантлива, трудолюбива, пашет. Да, с мамой есть трудности. Большие. Но мне по жизни легко ничего не давалось. Были ребята, которым все на блюдечке, а мне нужно было бомбить на тренировках. То же самое, видимо, суждено и в тренерской работе. Да, можно все бросить, убрать маму, тогда придется сказать до свидания фигуристке. Но надо перебарывать это, искать пути, хоть и трудно. Это, наверное, самая сложная для меня история за всю тренерскую карьеру.
Много моментов, которые недопустимы со стороны родителей. Отрегулировать ситуацию с мамой на данный момент невозможно. Может, что-то поменяется. Но я всегда буду бороться за спортсмена, чтобы он был у нас, и давать ему все условия. Не за родителя. Мы так и делаем.
Но я вообще не люблю психозы, крики и вопли. В свое время у нас было круто ударить в борт, топнуть, сматериться — когда я сам был спортсменом. Сейчас я многое изменил в себе. И так бы не поступал, будь я спортсменом сейчас.
— Нынешний сезон — олимпийский. Выбор состава на олимпийский отбор — правильный? В парах и танцах мы без представительства.
— Честно, не хочу лезть. Приняла решение федерация — и приняла. Мишина/Галлямов и Степанова/Букин — сильные спортсмены, лидеры, с опытом. Ставить каких-то ноунеймов — какой толк? Мы же предполагали, что нас допустят. Уже кричали все, что всё, нас допускают! А оно вот как.
— Отстранение вообще сильно сказывается, вы чувствуете?
— Я ходил летом на гала-матч игроков НХЛ и КХЛ. Не было силовых, но уровень работы рук, видение поляны, владение коньком в НХЛ на порядок выше. Счет 15:3, уровень разнился кардинально. Караул! Это тоже о чем-то говорит.
— В фигурном катании тоже так будет?
— Здесь у нас все в порядке. Не так пристально слежу за парами и танцами, но в одиночном катании запас прочности у нас есть. В женском не такой большой уже, как был когда-то. Да и нормативы подняли по возрасту. В 17−18 лет организм по-другому работает. Я с этим столкнулся у своих подопечных. Мой тренер Алексей Николаевич Мишин говорил — лучше тренировать одного мальчика, чем десять девочек. Я не верил, а он — начнешь тренировать, поймешь. (Вздыхает.) Теперь я где-то согласен. (Проходя мимо памятника Николаю Панину-Коломенкину.) Я памятник Алексею Николаевичу тоже вот хочу поставить.
— При жизни?
— При жизни! Не понимаю, что странного. Когда я закончил со спортом, Яна сказала — надо про тебя фильм снять. Я отвечал — да снимут, когда время придет, будет у кого-то желание. Но она в итоге дошла до тогдашнего министра культуры. Рассказывает на встрече — Евгений Плющенко, четыре Олимпиады, титулы, родители строили БАМ, бутылки собирали, коммуналки, нищета, пробился, восстановление, мотивация для детей. Сидел министр, думал и говорит: «Классно. А он не умер еще?».
— Вас рядом не было?
— Нет, слава богу. «Я вроде слышал, что живой, да?» — говорит. Надо менять этот стереотип, при жизни памятники делать. Вот фильм про Ирину Константиновну Роднину сняли — молодцы. Россия богата талантами, сколько конструкторов, инженеров… А руководители у нас спрашивают, не умер ли Плющенко.
— Фигуристы в опросе «СЭ» вас признали лучшим в истории России.
— Да, во-первых, спасибо большое, благодарность тем, кто голосовал. Для меня это честь. Но, если честно, взять банально по титулам — наверное, правильный выбор. (Улыбается.) По Олимпиадам, длительности карьеры — тоже. Конечно, мне приятно. Значит, надо работать дальше. Будем это делать теперь в тренерском направлении. Это сейчас сложно, нужно время. Но будем трудиться.
У нас много титулованных и даже великих фигуристов. Недавно Яна показывала Лешу Ягудина — его спросили похожее, он меня выделил. А он сам великий, фантастический спортсмен. У него был стержень, характер, злость до побед. Мне вообще повезло, что у меня был очень сильный соперник.
— У вас с ним наверняка много историй связано.
— Конечно! Но не все еще пришло время рассказывать. (Улыбается.).
— Ваш баттл в «Русском вызове» еще ждать?
— Мы уже прошли эту историю. Я тогда согласился, а в итоге… что-то не срослось.
Может, проблема в том, что мы просто очень сильные?
— Насчет международки — вы же могли бы как тренер съездить, разве нет?
— Мог бы. Но не время пока. Хочется, чтоб все нормализовалось.
— У вас как у фигуриста с именем есть для ISU реалистичная формула, чтобы нас вернуть? Может, вы предложите? Пловцы и фехтовальщики же как-то провернули.
— А я вообще не понимаю, в чем проблема. Нам же ее не озвучили.
— Ну проблема в том, что началось в феврале 2022-го.
— А при чем тут фигуристы? Тогда почему доступны другие виды спорта? Синхронисты плавают, борцы занимаются. Они что, в отдельном государстве живут? Нет, в том же. Я поэтому и говорю — не понимаю проблему. Допинг? СВО? А может, мы просто сильные очень? Но синхронное плавание тоже очень сильное. И борцы.
— С допингом будто проблемы у нас есть.
— Хорошо, а у американцев и европейцев разве не было? Поймали, наказали, пошли дальше работать. Но у нас есть федерация, Олимпийский комитет, пусть они занимаются. Строго говоря, это не моя компетенция. Я без понятия, когда нас допустят, я же не в федерации работаю.
— А хотелось бы?
— Нет, конечно! А зачем? Есть желающие, которые хотели туда двигаться, хотели всю жизнь стать руководителями федерации, возглавить эту историю.
Поверь — мне хватает всего. Меня заботит создание спортивного кластера для детей, у нас скоро 500 детей будут в день проходить через арены. Я люблю заниматься строительством, вникать. Мы объекты на пару с архитектором сидели рисовали.
Я мегасчастливый человек. У меня получилось в спорте — даже несмотря на неудачи, вторые места, то, что в Сочи произошло, когда я не смог кататься, я счастлив. И я осуществил свою мечту после спорта — создал свою школу, причем сверх ожидаемого. Семья, дети. Чего еще я могу желать?
Дмитрий Кузнецов
