— В спорте вы тоже были танцором?
— Да. В юниорах что-то немного получалось — были этапы Гран-при и так далее. Но глобально успехов не было. К выходу в мастера все подзаглохло, и мои тренеры — Ирина Жук, Александр Свинин — сказали, что могут меня пристроить в шоу. На тот момент мне было 18−19 лет.
Я прислушался к их мнению и 1,5 контракта откатался в театре Игоря Бобрина. Понял, что не мое. Не выступления — они-то как раз нравились. Просто кочевая жизнь с некоторыми моментами, которые лично для меня неприемлемы, мне пришлись не по душе. В итоге вернулся в Москву и стал тренировать. Попробовал — понравилось.
— Какие моменты были неприемлемы?
— Употребление алкоголя, какая-то безмерная тусня… Люди попадают в петлю безнадеги. У тебя семь спектаклей, роли выучены, ничего не меняется. Быть может, на следующий год у тебя будет побольше зарплата, а в остальном — те же люди, те же гостиницы, сплетни… Семьи распадаются, люди ведут себя по-всякому.
Я понял, что видеть это не хочу. С одной стороны, мне нравилось выступать, нравилось видеть полные трибуны. Меня поддерживали финансово, и я это чувствовал. Но другая сторона перевесила, и сейчас я понимаю, что правильно сделал.
Смотрю на ребят, которые остались в шоу… Это как страшнейшая лудомания — затягивает и не отпускает. Я, к счастью, вовремя спрыгнул. Меня задело лишь по касательной, и эта рана быстро затянулась, — сказал Плишкин.
