— Честно, хотелось бы возразить, но ты прав. Это был тот случай… Когда я увидела сетку и имя Линдсей Дэвенпорт во втором раунде, сразу сказала Максу [Айзенбаду]: никаких спонсорских мероприятий, ничего. Мне было все равно, кто в первом раунде, — фокус был на Линдсей. Она тогда боролась с травмами, возвращалась, была несеяной. Увидев ее в этой части сетки — а это ее корт, где она сильна, — я поняла: нужно сосредоточиться на этом. Я тогда жила в отеле Crown в Мельбурне. После жеребьевки пошла прямиком в спортзал, вскочила на велотренажер. Думала: «Почему мне досталась Линдсей во втором раунде?» Нужно было выплеснуть эту энергию. Это был мой первый импульс. А потом три-четыре дня готовилась — подача, прием.
Интересно, как разум формирует путь. Я никогда не стеснялась изучать сетку, но удивительно, как она направляет. Так я настраивалась на тот матч — ментально и физически. Игра, возвраты, подача — все было на уровне, потому что, увидев ее имя, я поняла: это определит победителя.
— Значит, ты считаешь, что без Линдсей Дэвенпорт во втором раунде ты бы не достигла такого уровня?
— Скорее всего, нет. Без нее, возможно, и не потребовалось бы. Обычно такой уровень игры нужен только против нее. Неважно, второй раунд, четвертьфинал или финал — с ней всегда знаешь, чего ждать: темп, глубина, скорость. А если еще и делаешь брейк — ну, просто джекпот.
И дело не только в этом. Она могла вернуть мяч с той же силой, с которой ты его подала. Мы обе — мастера ударов, способные выдавать невероятный темп. Мой отец однажды настоял, чтобы я пошла к Роберту Лэнсдорпу, потому что у Линдсей были такие плавные удары, ее техника — отточенный механизм. Казалось, даже с закрытыми глазами она попадала в одну и ту же точку снова и снова. Это был, пожалуй, главный подарок, который мне дал Лэнсдорп, — сказала Шарапова в подкасте Энди Роддика.
