Сегодня, 20 апреля 2024 года, 75 лет исполнилось двукратному олимпийскому чемпиону Александру Николаевичу Мальцеву. Абсолютный рекордсмен сборной СССР по хоккею всю карьеру на элитном уровне провёл в составе московского «Динамо», отыграв за столичный клуб 17 сезонов, что по сей день является рекордом бело-голубых.
Мальцев так и не выиграл ни одного чемпионата страны, уж слишком силён в то время был ЦСКА, зато в национальной команде прославленный хоккеист добился грандиозных успехов. Он дважды выиграл Олимпийские игры, девять раз стал чемпионом мира, восемь раз — чемпионом Европы. Принял участие в двух Суперсериях со сборной Канады, провёл больше всех матчей за сборную СССР и также является рекордсменом по количеству заброшенных шайб — как в сборной, так и в любимом «Динамо».
За несколько дней до юбилея Мальцев дал эксклюзивное интервью «Чемпионату», в котором рассказал о главных моментах своей игровой карьеры, объяснил, почему всю жизнь отыграл в московском «Динамо», а после ухода из хоккея так и не стал тренером, поделился отношением к современному развитию КХЛ, а также ответил на многие другие вопросы, рассказав массу интересных деталей.
«Если главный тренер будет слушать всех вокруг, то зачем он сам работает?»
— Прежде всего хотелось узнать про ваше здоровье. Как самочувствие?
— Жив, здоров (улыбается). После операции потихоньку, всё нормально. Каждый день по два раза прогулка.
— По-прежнему посещаете каждый домашний матч московского «Динамо»?
— Я пропустил только один матч. И то по причине того, что был на медицинской консультации в поликлинике.
— В плей-офф были на всех матчах?
— Да.
— Как вы в 75 лет сохраняете такой огромный интерес к хоккею?
— Хоккей меняется. У каждого поколения свой взгляд на хоккей. Современная игра отличается от той, которая была в мои времена.
— Плюс с ветеранами пообщаться наверняка интересно.
— Да, но я прихожу в том числе как советник президента клуба. Я обязан приходить, как и Виталий Давыдов. Но я в любом случае не пропускал почти что ни одной игры. Раньше я ездил с командой в поездки, но после операции уже тяжеловато.
— Тренерскому штабу вы стараетесь часто давать какие-то советы?
— Нет, потому что нельзя вмешиваться в работу людей. У каждого человека, у каждого спортсмена свой взгляд. Но давать советы тренерскому штабу — это некорректно. Если главный тренер будет слушать всех вокруг, то зачем он сам работает?
«Меня по приказу Андропова призвали в армию раньше, чем в ЦСКА»
— С чего началась ваша любовь к хоккею?
— Я родом из Кировской области, города Кирово-Чепецка. Город был полузакрытый, кроме двора, у нас ничего не было. Был один кинотеатр и дом культуры. Поэтому бо́льшую часть времени проводили во дворе: в футбол, хоккей, на «коробках» играли, которые сами делали. Заливали лёд, играли между дворами. Через некоторое время открыли секцию футбола и хоккея: мы зимой занимались хоккеем, а летом этим же составом бегали в футбол.
— Вас же и в футбольное «Динамо» звали. Когда пошёл перекос в сторону хоккея?
— Было дело. Лет в 14 я понял, что хоккей для меня — это главное. В футболе я начал с вратаря, но судьба сложилась так, что стал хоккеистом. В 14−15 лет меня начали ставить на домашние игры за «Олимпию», которая играла в классе «Б». Потихоньку начал выступать за взрослую команду. Потом меня стали брать на сборы, приезжали в Москву, тренировались в Сокольниках.
— Спартаковское место!
— Да. Так вот и пошло-поехало. Первым меня заметил Николай Семёнович Эпштейн. Сделали команду — сборную России — на базе воскресенского «Химика». Меня пригласили туда, так я первый раз выехал за рубеж, в Швецию. После этого были финальные игры за выход в класс «А», на полуфиналы приехал Виктор Васильевич Тихонов. С ним был разговор, а ранее и Николай Семёнович приезжал в Кирово-Чепецк, разговаривал с директором нашего завода. Просили, чтобы меня отпустили. Воскресенск, как и Кирово-Чепецк, был полузакрытым городом. Терещенко — директор завода — очень любил хоккей. Если бы не он, то в моём родном городе хоккея бы никогда не было. Он сам был родом из Ленинграда, с собой привёз игроков, началось развитие хоккея.
— Интересная личность.
— Ещё какая! Сказали, что если вы отпустите Мальцева, то команда «Олимпия» войдёт в класс «А». Финальный матч мы играли в Ярославле с местным «Торпедо». Выиграли его, вошли в класс «А». На этом турнире я получил приз лучшему нападающему, после чего случилось приглашение в московское «Динамо».
— Почему вас не переманили в ЦСКА, как это часто случалось в те годы?
— Когда я приехал в московское «Динамо», то команда находилась в поездке, играла в Киеве. Был один, нужно было освоиться. Хорошо, что у нас играл Зарембо, из Электростали, он меня тогда встретил, отвёз в Электросталь. Я там три дня пожил, приехал на игру в Лужники. На этом матче, кстати, присутствовал Эпштейн. После этого меня сразу забрали на сборы в Новогорск, с тех пор я в московском «Динамо». Мы же ещё выиграли чемпионат Европы среди молодёжных команд, где я тоже стал лучшим нападающим. Тогда и случился разговор, что меня забирают в ЦСКА или «Динамо». Футбольный клуб относился к МВД, а хоккейный — к КГБ. Меня по приказу Андропова призвали в армию раньше, чем в ЦСКА.
«Для меня Чернышёв является вторым отцом»
— Вы отыграли за «Динамо» 17 лет, в те времена вообще существовала подобная практика. Вас не удивляет, что сейчас хоккеисты выступают в своих клубах по сезону, а иногда и меньше?
— Я лично всех этих переходов не понимаю. Для меня это дикость. Это твой родной клуб, тебе здесь дали путёвку в жизнь. Ты должен защищать его цвета и гордиться, что будешь выступать за него.
— Ещё и денег в тебя прилично вложили.
— Меня в «Динамо» приняли, в особенности Аркадий Иванович Чернышёв, как родного сына. Для меня он является вторым отцом. У нашего поколения было другое воспитание.
— Вспоминая Суперсерию-1972, вы говорили, что до турнира не ждали такой игры от сборной Канады. Вы действительно толком не понимали, кому и как будете противостоять?
— Мы до этого три раза играли там не с профессионалами, а с любителями. Конечно, хоккей совсем другой, нежели в Европе. Перед отъездом на Олимпиаду в Саппоро никто не знал, что мы будем играть с канадцами. Нас только после этого предупредили, чтобы готовились к матчам с ними. Перед Олимпиадой Аркадий Иванович заявил, что это его последние Игры, он завершал путь в сборной СССР. Мы с командой решили сделать ему подарок и выиграть золотые медали.
— Интересно получилось.
— Ещё и тренерский состав сразу был другой.
— Сложно было перестроиться на матчи с канадцами, силовой хоккей, борьбу?
— Конечно. Особенно первый матч, когда состав канадцев объявляли около часа, а нас — пять минут. Такой атмосферы, как в Канаде, у нас не было. Всё ощущалось иначе, а ещё они сразу же нам забили. После каждой игры мы поздравляли друг друга, жали руки, а эти сразу убегали в раздевалку.
— То есть отношение со стороны соперника к вам было не очень?
— Так и есть. Они думали, что играют с какими-то любителями.
«В то время мы играли как роботы. За четыре матча получили $ 100»
— Вас удивило, когда Константин Локтев позвал вас в состав ЦСКА на Суперсерию-1975/1976?
— Такое случилось в первый раз, нас с Васильевым взяли, мы этого не ожидали. Но всё равно сразу влились в коллектив, многих игроков знали по сборной.
— 31 декабря 1975 года вы приняли участие в легендарном «величайшем матче в истории хоккея» «Монреаль Канадиенс» — ЦСКА. Ощущения тогда были незабываемые, словами не передать?
— Знаете, я сыграл столько матчей, что в память особо не врезалось. Для нас тогда каждая игра была одинаковая. Мы привыкли выигрывать.
— Интересно было посмотреть саму Канаду, походить по магазинам, ощутить себя будто в другом мире? Или вы играли как роботы?
— В то время — как роботы (улыбается). В Канаду с нами ездили специальные люди, которые следили, чтобы всё было цивильно, и за всеми присматривали. Нам даже запрещали с кем-то лишним разговаривать. Особенно с людьми, которые подходили насчёт перехода.
— Со скаутами из клубов НХЛ.
— Верно.
— А так, чтобы с командой в ресторан сходить куда-то вечером. Отпускали? Можно было?
— У нас и денег в то время на рестораны не было (смеётся). Мы за эту поездку получили всего 100 с чем-то долларов.
— Тогда ещё.
— За четыре игры. А так, забежишь, посмотришь, что где. И то, что мы тогда смотрели? Мы с Харлом (Валерием Харламовым. — Прим. «Чемпионата») всю дорогу были около тех мест, где музыка, где пластинки. Что-то взять для себя.
— Вещи какие-то посмотреть?
— Ну, в Канаде, в Америке, там бесполезно было. Так, в Европе-то, когда приезжали, там можно было ходить. А в Канаде всё было очень строго.
— Сейчас за $ 100 даже с дивана никто не встанет, а раньше столько платили за четыре матча. Сейчас, получается, совсем всё по-другому?
— Что сделать? Зато возьмите любого игрока нашего поколения. Мы были счастливы, что столько наших болельщиков приходили на игры. Мы играли для них, и нам было очень приятно, когда выходишь, а полный стадион скандирует. Вот где была радость.
«Канадцы после Суперсерии взяли от нас лучшее, мы — самое плохое»
— Помните, как Локтев уводил команду в Филадельфии, когда они грязно играли? Действительно канадские судьи работали необъективно?
— Помню. Могу сказать одно, потому что всё отличалось — европейская игра отличалась от североамериканской — вот и арбитры там судили совсем по-другому.
— По-другому или необъективно?
— Для них так было правильно, для нас — нет. А вообще канадцы после той Суперсерии взяли от нас всё лучшее, а мы — самое плохое.
— Что вы имеете в виду?
— Сразу после этого у нас начались толчки, битвы, драки. Вот что получили мы, а они что почерпнули? Всё лучшее, и игроки у них появились.
— Европейская же экспансия постепенно началась. В 70-х же европейцев за океаном почти не было, потом постепенно шведы появились, финны, потом уже все российские игроки. Сейчас почти в половине их клубов есть российский вратарь.
— Значит, мы дали им путёвку в жизнь, и в Канаде стал развиваться европейский хоккей.
«В те времена можно было собрать три одинаковые сборные СССР, сейчас — ничего не можем»
— А сколько у нас ребят выросло.
— Я могу вам сказать, что после приезда к нам иностранцев мы забыли о своих молодых игроках.
— Вы же давний противник легионеров в КХЛ. Как-то вы сказали, что не взяли бы ни одного иностранца в российские клубы, если бы была ваша воля.
— Да, говорил. Между прочим, если взять наше поколение, то в те времена можно было собрать три одинаковые по силе сборные СССР. А сейчас мы не можем ничего собрать. После того как начали приезжать иностранцы, мы перестали давать играть молодым. Ребята подходят в состав из молодёжной команды, сидят на лавке и грызут её, потому что не выпускают. Мы потеряли игроков, которые были лидерами в молодёжных командах. А тут они сидели на лавке.
— Как легендарному динамовцу неужели вам сейчас не интересно смотреть за тем, как играют те же Джордан Уил и Седрик Пакетт? Канадский форвард играет за чужой для себя клуб, ломает ногу и с переломом продолжает выходить в плей-офф. Неужели это не достойный пример для нашей молодёжи?
— Это другое. Наоборот, такие легионеры нам нужны. Но нельзя же брать людей, которые полсезона сидят на трибуне. Конечно, надо брать тех иностранцев, которые приезжают и реально помогают своим командам, становясь их лидерами, чтобы молодые игроки учились у них и прогрессировали.
— Ваша мысль заключается в том, что надо отсекать пассажиров?
— Конечно. А то полсезона сидят на лавочке, потом ещё столько же лечатся.
— То есть вы против возвращения прежнего лимита в пять легионеров в КХЛ?
— Против.
— Трёх было вполне достаточно?
— Трёх хватало.
«Смотришь на фотографии с Олимпиады — и по глазам видно, что американцы не в порядке»
— Возвращаясь во времена игровой карьеры, наверное, не ошибёмся, если скажем, что памятное поражение от сборной США на Олимпиаде-1980 — самый грустный её момент. Вы ведь даже как-то намекали, что американцы тогда не были чистыми. До сих пор думаете так же?
— Да.
— Это прямо бросалось в глаза, когда играли против них?
— Бросалось, потому что после матча кто сидел, того отправляли на допинг, а кто играл — не забрали почти ни одного человека.
— Это вы говорите о послематчевой проверке?
— Да. Смотришь на фотографии — и по глазам видно, что они не в порядке.
— Они же и сейчас не подчиняются ВАДА и живут в НХЛ по своим правилам.
— Так и есть.
«Такого игрока, как Фирсов, в нашем поколении нет и не будет»
— Кто был лучшим партнёром за время карьеры? И кто больше всего запомнился из игроков вашего поколения?
— Наше поколение всегда дружило с игроками других команд. У нас были очень хорошие отношения и с Якушевым, и с Зиминым — спартаковцами — и с «Крыльями» дружили, и с ЦСКА. Все были не сказать что братья, но уважали друг друга. Встречались. И не было никаких перепалок. Была очень дружная сборная. Как игрока среди всех могу выделить Анатолия Фирсова. Для меня он есть и остаётся лучшим игроком нашего поколения. Не знаю почему, про него сейчас не говорят ни одного слова. Забыли. А такого игрока в нашем поколении нет и не будет.
— С Борисом Петровичем Михайловым поддерживаете отношения?
— Да. Но у него сейчас траур. Жена умерла.
— А семь лет назад ушёл из жизни его друг Владимир Петров.
— Сколько лет я играл в хоккей, за это время у меня было около 70 партнёров. Наверное, уже половина из них ушла в другой мир. Очень быстро.
— Можете назвать самый памятный и самый важный гол и матч в карьере или таковых сразу несколько?
— Да я как-то не запоминал голы. Забивал и забивал. А вот матч назвать могу.
— Что за игра вам так врезалась в память?
— Это был матч с ЦСКА в «Лужниках» в сентябре 1973 года, в чемпионате СССР. На следующий день у меня была свадьба. Мы сыграли с ЦСКА — 7:7, я тогда забил три или четыре гола (три. — Прим. «Чемпионата»). Редко ЦСКА столько пропускал, а я за секунду до сирены ещё и попал в штангу. Могли бы и выиграть.
— А на следующий день сыграли свадьбу.
— А свидетелем на ней был Валерка Харламов из ЦСКА (смеётся). Михайлов также был на свадьбе, да и много ребят ещё.
«Юрзинов извинился — я простил»
— Превзойти ЦСКА на дистанции чемпионата было почти невозможно. Вы с «Динамо» так и не стали чемпионом страны, хотя однажды были очень близки.
— Значит, не судьба. В то время вы знаете, как формировался ЦСКА. Это была армия. Они брали любого игрока.
— Какая из двух «золотых» Олимпиад запомнилась больше или обе победы до сих пор в памяти? Первая в Саппоро из-за подарка Чернышёву?
— Первая действительно запомнилась больше, ведь это была последняя Олимпиада для Аркадия Ивановича. И для меня это самое памятное событие. Хотели сделать подарок — и сделали.
— А вторая в Инсбруке?
— Там нас выручил большой спартаковский десант. А так все Олимпиады, все чемпионаты мира, все матчи за сборную остаются в памяти.
— Вы столько чемпионатов мира выиграли, что, наверное, и не сосчитать сразу?
— Когда человек вспоминает, он стареет (улыбается).
— Почему не стали тренером после такой великолепной игровой карьеры?
— Как бы сказать — начало-то было нормальное. Закончил Высшую школу тренеров и тренировал молодёжную команду московского «Динамо». Дальше у нас случился матч с командой мастеров, которую тренировал Юрзинов. И молодёжной командой мы обыграли основной состав. Так и началось гонение на меня.
— Вы всё ещё обижаетесь на него?
— Там же ещё раньше случилась одна история, когда после свадьбы я не поехал на один турнир.
— На Кубок Ахерна?
— То же самое получилось. Перед этим был разговор. Мне сказали, что и руководство Центрального Совета, и тренерский состав меня освободили от этой поездки. А потом получилось, что такой трезвон и шумиху подняли.
— Тексты выходили, статьи.
— Не то слово. Обложили меня подходяще. Неприятный разговор был с Юрзиновым.
— Так и не помирились?
— Уже после окончания карьеры был приём в Кремле. Там пересеклись и немного помирились. Сейчас у нас более-менее нормально. Он извинился — я простил. Так с тренерством и не получилось.
«Овечкин должен закончить карьеру в “Динамо”»
— Спустя пять лет после завершения карьеры вас же ещё и в Венгрию занесло. Что это была за история?
— Сергей Светлов, Валерий Васильев также были в этой поездке.
— Венгры хотели свой чемпионат поднять?
— Мы с Васильевым уже закончили, а нас попросили из руководства поехать в Венгрию. Их команда относилась к «Динамо», и нас отправили туда поиграть.
— Понравилось?
— Понравилось жить как профессионал.
— А в этом плане никогда не хотелось поиграть и пожить в Америке?
— Никогда.
— Не ваше?
— Болельщики бы не простили.
— Овечкина все любят. Вам бы хотелось, чтобы он вернулся в «Динамо» на последний год своей карьеры?
— Он обязательно должен закончить здесь.
— Он даже обещания такие давал.
— Между прочим, когда он только начинал играть в команде мастеров, то был ведь у нас в команде ветеранов. Была у нас такая команда, которую я тренировал и приглашал его туда поиграть. И отдельно с ним занимался.
— С родителями его были хорошо знакомы? Мать у него — великая баскетболистка.
— Ну, а как же. Мы вместе на сборах жили в Новогорске. Всю дорогу были на базе. Дружили со всеми, кто жил на базе — с футболом, с баскетболом, с хоккеем с мячом.
«Они вкидывают — мы выкидываем. Скоро на волейбол будет похоже»
— Овечкин побьёт рекорд Уэйна Гретцки? Вы вообще следите за НХЛ хоть краем глаза?
— Посмотрим, побьёт ли он этот рекорд. А лично мне тот хоккей не нравится. Так же, как не нравится то, как мы играем сейчас.
— Мы и на канадские площадки массово перешли по всей лиге.
— Они вкидывают — мы выкидываем. Вот такая игра сейчас. Скоро на волейбол будет похоже. Нет сейчас ярких звёзд, которые бы хоть что-то показывали интересное.
— Гусев и Шипачёв — одни из последних игроков той волны.
— Да. Что-то весь спорт идёт не в ту сторону.
— Кудашов играл в другой манере. Помните, каким он был игроком?
— Конечно. Я в то время в команде ведь находился.
— В Омске вы поднимали Кубок Гагарина над головой, когда «Динамо» при капитане Кудашове выиграло чемпионат КХЛ?
— Мы, между прочим, с ними же ездили во все поездки. И здесь были, и разные города нашей страны проехали.
— Пусть Овечкин бьёт рекорд Гретцки и возвращается в родной клуб. Больше задач в НХЛ у него не останется.
— Поживём — увидим.
— После вылета «Динамо» за плей-офф КХЛ следите?
— Не особо. Самое главное, что хоккей стал совсем другой. Скучно. Вся ставка на физическую готовность. Посмотрите даже на тренировочные процессы, которые сейчас ведут. Раньше у нашего поколения было очень много игровых видов спорта, в которых надо мыслить, думать. А сейчас за тебя всё делают. Штаб команды — 25 человек. Уже больше, чем игроков.
— Раньше такого не было.
— Был старший тренер, два помощника, массажист, врач и точильщик.
— А тренер по вратарям?
— Не было. И ничего — справлялись.
Сергей Емельянов, Павел Панышев
