Валерия Коблова: Агрессия это не мое. Может, поэтому я и не выиграла ОИ

— В вольную борьбу я попала случайно — как это часто бывает, большую роль здесь сыграл тренер. Когда мы с мамой и братом пришли на тренировку в зал, на меня обратили внимание тренеры и позвали заниматься к себе в команду. Я согласилась, и всё завертелось. Я и сама понимала, что борьба — мягко говоря, не женский вид спорта. Но мне было так интересно, меня так тянуло на тренировки! В общем, я никогда не обращала внимания на то, что говорили другие. (The Challenger, май 2018-го года)

— Я помню, что однажды Новый год мы отмечали в спортивном зале, и я была … Русалкой. Почему-то все девочки решили, что мы будем сказочными персонажами, и я стала Русалкой. И как-то это за мной закрепилось, кстати — не знаю, почему. И если мы сидим с девчонками и обсуждаем какие-то моменты, то все вспоминается — кто-то был Дюймовочкой, кто-то Красной Шапочкой, а кто-то — Русалкой. («Р-Спорт», январь 2017-го года)

— Для борцов питание очень важно, потому что у нас есть весовые категории. Ты не можешь просто так набрать 10 кг, потому что придется бороться не только с соперником, но и со своим весом. Это, конечно, добавляет проблем. Я с детства люблю поесть, поэтому для меня всегда важно было следить за весом. (журнал «Динамо», июль 2017-го)

— Я получила повторную травму на чемпионате мира во Франции (в августе 2017-го года, — прим. ред.). Повторную, потому что два года назад перед Олимпийскими играми (в Рио-де-Жанейро в 2016-м году, — прим. ред.) я травмировала это же колено на бакинских играх. Я порвала переднюю и заднюю крестообразные связки. Ушла я с ковра травмированная, но победителем. Колена у меня не было, опоры не было, как будто от тебя отрезали кусок. Боль, неудобство — это одно. А то, что ты приходишь в зал на костылях и не можешь ничего делать, ни бегать, ни бороться — это уже другое. Но я без этого не могу. Это часть моей жизни, часть меня, я люблю то, чем я занимаюсь. Травма дает смирение. Нет чувства вины, есть чувство смирения. Чувство принятия того, что у меня сейчас есть. Безусловно, это заставляется задуматься о том, как ты жил до этого, о чем ты думал. Я приобрела ощущение ценности времени. Характер тоже меняется с травмой, становишься более сосредоточенной, понимаешь, что нельзя себя растрачивать на пустые дела.

— Я не пытаюсь «заломать» соперниц на ковре. Я «объегориваю» их — сама ведь родом из Егорьевска. Но наши спортсменки хорошо знают друг друга, поэтому, случается, хватают за волосы или применяют иные «женские приемы». Волосы — да, это предмет девичьей гордости. Бесит, когда хватают за них на ковре. Но иногда такое происходит от бессилия соперницы, а иногда и случайно: невзначай так сложишь пальчики да и махнешь… («Вечерний Санкт-Петербург», июнь 2016-го года)

— Пришло осознание, насколько я была близка к золоту, насколько это все было реально. Но я рада, что взяла серебро, ведь многие спортсмены не завоевали эту медаль. Серебро — это тоже медаль. («Р-Спорт», август 2016-го года)

— Женщины — коварные существа. Слезы надо в себе скрывать. Может быть, я еще не осознала до конца, что упустила свое золото и шанс совершить переворот в истории женской борьбы. Но меня ведь вообще могло здесь не быть. В последний год прошла через травмы и восстановление. Можно сказать, с нуля начала. Последние три-четыре месяца жила только Олимпиадой и надеждой на то, что я вообще буду здесь бороться. («Спорт-Экспресс», август 2016-го года)

— С Каори Ите мы встречались до этого. Я боролась с ней на чемпионате мира. Здесь я выходила — я выходила на финал Олимпийских игр. Я кайфовала. Многие спрашивали, как так, это же трехкратная олимпийская чемпионка! А я выходила — и мне было все равно, кто против меня борется. Я испытывала такое удовольствие! Каждая схватка — это такие мурашки по телу! Я проиграла. Подняли не мне руку, я стояла с таким лицом… Но я сходила с помоста после проигрыша, и у меня было чувство счастья и любви. Я посмотрела на трибуны, а там мой муж Дима бежал с флагом вниз, и у него на глазах была скупая мужская слеза. И он мне сказал: «Ты — чемпион!». Агрессия это не мое. Может, поэтому я и не стала олимпийским чемпионом.

— Когда я приезжаю домой, то на шпильках мне выходить на улицу страшнее, чем на ковер. Наверное, потому что я большую часть времени все же провожу в зале. («Р-Спорт», июль 2016-го года)

— Мы с мужем решили вложить денежные средства (премиальные после Олимпиады-2016, — прим. ред.) в дом, который собираемся строить на нашем большом участке земли. И если деньги останутся, то сразу приступим к внутренней отделке помещений. Дом будет большой, ведь мы с мужем хотим большую семью, иметь много детей! («Радио 1», сентябрь 2016-го года)

— По большому счету, мы в жизни ничего не видим, кроме спорта, кроме зала. Мы живем как будто в коконе. Все, что у нас есть — мы вкладываем в нашу работу, в наш спорт. Есть сборы. Когда они затягиваются, ты меняешь тренировочные базы, устаешь от окружения. Ты с теми же людьми в столовой, на ковре, 24 часа в сутки. Наступает амебное состояние, серость. И я просто доживаю. Мне безразлично уже, что происходит вокруг, уже быстрее бы домой приехать.

Валерия Коблова — российская спортсменка, серебряный призер Олимпиады в вольной борьбе, серебряный и бронзовый призер чемпионатов мира, чемпионка Европы.

Есть, что рассказать? Делитесь своими историями из жизни в социальных сетях с хэштегом #натуральнаяправда.