— Многих удивляет, что в нынешней ситуации вы даете интервью норвежским СМИ. Как им удается на вас выйти?
— Это те норвежские журналисты, которых можно назвать друзьями. Мы постоянно с ними общались на этапах Кубка мира, они также приезжали ко мне в деревню, снимали репортаж про мою семью, про места, где тренировался, про мои тренировки. Брали интервью. У меня есть с ними контакт, можем написать друг другу. В последний раз это было в Вершине Тёи, запрос был через Елену Валерьевну (Вяльбе). До этого NRK запрашивал интервью, а пару дней назад еще шведы писали.
— Со стороны выглядит странным, что российским журналистам в аккредитации на Кубок мира отказывают, а наши спортсмены, наоборот, спокойно общаются с зарубежными СМИ.
— Мы всегда стараемся оставаться людьми, в любой ситуации, какая бы она сложная ни была.
— То есть, нет такого, мол, «нас отстранили и общаться ни с кем не хотим»?
— Мы всегда открыты и готовы к общению. Да, иногда бывает, что отказываем, но всё же стараемся идти на контакт всегда.
— Дмитрий Губерниев часто говорит, что российские лыжники молчат. Получается, это совсем не так?
— Никто не молчит. Не могу на 100% заявлять, что он прямо-таки обвиняет в этом. С другой стороны, он и правильно говорит, что лыжные гонки — популярный вид спорта, и его должны показывать на общественных телеканалах. Чтобы это было доступно, чтобы люди смотрели. Потому что число болельщиков реально увеличилось в разы. Во многом благодаря нам, на тех же Олимпийских играх мы показывали высокие результаты, люди начали вставать на лыжи. Многие пишут, ругаются, что нет трансляций, а все хотят посмотреть. Даже те интернет-трансляции, которые сейчас есть, где картинка просто со старта и финиша, люди их смотрят. Много людей смотрит.
— В чем, по вашему мнению, причина отсутствия трансляций?
— На самом деле, я насчет ТВ-трансляций не знаю, как там всё устроено, у кого эти права, и кто за это отвечает. Но это всё не так сложно организовать! Я понимаю, что трансляцию можно сделать даже с пяти смартфонов, всё это завязать. Это всё возможно, здесь нужно желание и заинтересованные лица, а также возможно какой-то спонсор, чтобы он мог это организовать и продвинуть.
— Продолжая тему интереса к лыжным гонкам: приехав в Чусовой, ожидали увидеть такой ажиотаж?
— Очень классно это. Столько болельщиков давно не было, учитывая еще и «ковидное» время. Можно сказать, что уже отвыкли от такого, последние годы соревновались, когда болельщикам был запрещен вход. Здесь это связано еще и с тем, что все-таки есть доступность, трасса в городе находится, из других регионов, из Перми, тоже могут приехать. В Красногорске, думаю, тоже много людей будет. Главное, чтобы всех пускали и была доступность по всей трассе. Как было тут, в Чусовом, на спринте. Живой коридор, финишная прямая, и справа, и слева, все кричат, добавляется эмоций. Ты понимаешь, что должен пытаться показать лучшее время, потому что все поддерживают, подбадривают. Результаты, как и конкуренция, вырастают.
— Атмосфера, приближенная к Кубку мира, получается?
— Да. Хочу сказать спасибо, что болельщики приезжают. И после гонки, и перед стартом мы также уделяем им время, фотографируемся, раздаем автографы. Надеюсь, никого не обидели!
— Не устаете от этого?
— Нет! Это та часть, которую нужно делать. Люди приезжают из разных регионов, и отказать им… Понятно, что перед стартом есть моменты, когда есть график, всё расписано поминутно, тогда не всегда получается. После гонки, когда полностью переоделся, без проблем. Не все понимают, что после финиша ты приезжаешь весь мокрый, и если пять минут побудешь в этой одежде, то конкретно замерзаешь. Можно заболеть. Тут болельщикам стоит относиться с пониманием. Сначала надо переодеться.
— Судя по высказываниям Сергея Устюгова и вашим, решили создать шоу, приближенное к Кубку мира? Нет Клебо, но есть Устюгов!
— Нет (смеется). Здесь нет никакого шоу. Пошутил он, пошутили мы. Ребята все поддержали меня, что нужно дать такой ответ (смеется). Всё нормально. Если кто-то думает, что мы друг на друга обижаемся, нет такого. Сказали и сказали. Это в пределах разговора. Поэтому, когда тебя спрашивают: «Ну, что, мешки ожили?», ты так и будешь отвечать, не надо ничего выдумывать. Ничего такого.
— Просто сейчас эту тему очень активно раздувают в СМИ.
— Так всегда было, всегда такое раздувалось. Это не конфликт, это просто шутки. Серега вчера пошутил, мы сегодня. Так даже интересно, это подстегивает доказывать всё на лыжне.
— Савелий Коростелев сожалеет, что это первый этап Кубка России, который он пропускает, и сразу такой «движ». Кстати, что можете о нем сказать?
— Коростелев? Молодец, показывает хорошие результаты, в некоторых гонках нас обыгрывает. Для меня это тоже стимул дальше тренироваться. И даже без Кубка мира у нас есть ребята, с которыми соперничаем. Можем конкурировать и развиваться дальше в результатах, не останавливаться на достигнутом, дальше шагать. Могу сказать, что мы не проигрываем, а в некоторых гонках уже на уровне Кубка мира боремся. Это очень здорово, что не теряемся, а дальше развиваемся.
— Не умолкают разговоры о том, что российские лыжники могут остаться без следующей Олимпиады. В голове такое укладывается?
— Честно говоря, не хочу об этом даже думать и так рассуждать. Надеюсь, что все-таки на Олимпиаду мы должны поехать… Здесь не так много лет и не так много времени, чтобы долго бегать… Годы идут, и не хотелось бы, чтобы следующие Олимпийские игры прошли без нас. Те же высказывания Томаса Баха сначала хорошие, потом они обратно переворачиваются. Даже не понимаю, когда он говорит правду. Сначала, что «спорт — это не политика, и в соревнованиях должны участвовать даже те страны, которые находятся в конфликте». Что спорт — это мир. И основатель олимпийского движения Пьер де Кубертен говорил, что спорт должен объединять, должен сближать людей разных национальностей. Чтобы все объединялись даже в сложные времена.
— Есть впечатление, что мировым спортом руководят теперь исключительно политики?
— Да больше 100%, что это так. Других мыслей нет по этому поводу. На самом деле, у нас сейчас создана система соревнований, мы ездим так же, как по этапам Кубка мира. У нас есть призовые, и я считаю, что они очень достойные. Реально хорошие призовые, за которые можно бороться. Как минимум, это стимул для спортсменов, что на этапах Кубка России можно заработать деньги. Каждые выходные мы соревнуемся, есть конкуренция. Регионы стараются организовать и провести соревнования на высшем уровне. И мы здесь практически ничего не теряем в данной ситуации. Понятно, что для меня важно показывать максимум и готовиться к борьбе со всеми мировыми атлетами. Но сейчас нужно время, чтобы всё восстановилось.
— За Кубком мира следите?
— Слежу, но местами уже неинтересно. Когда смотрю, понимаю, что, допустим, масс-старт был, 20 км классикой. Понимаю, что медали просто раздаются. Здраво мыслишь и понимаешь, что сможешь бороться за первое место с тем же (Полом) Голбергом. И он сейчас лидер общего зачета. А ты понимаешь, что можешь и в спринте, и в тех же гонках бороться с ними и выигрывать. Что ты до этого и делал.
Сейчас Кубок мира для меня немного смешной. Получается, что медали раздаются просто так, без борьбы. Да, сейчас некоторые страны уже подтягиваются по результатам. Но иногда даже не понимаешь: либо норвежцев поругали, что они так быстро бегут. «Ребята, давайте потише, чтобы другие страны были в топе и занимали второе-третье места». Чтобы хоть интересно было смотреть, потому что, когда все места занимают норвежцы, неинтересно смотреть.
Мы понимаем, что есть Норвегия, есть Россия. И эти две сборные всегда конкурировали между собой. Да, есть отдельные страны, отдельные спортсмены, но основная конкуренция была Норвегия — Россия. И сейчас на Кубке мира — Кубок Норвегии, а в России — Кубок России. И у нас первые-вторые места сопоставимы с Кубком мира.
— Нет опасения, что за текущий период мировые лыжные гонки потеряют огромный процент интереса к себе со стороны тех же спонсоров?
— Потеряют. В этом году уже начнут терять. Все-таки спорт основан на конкуренции. Чтобы выигрывали одни, потом — другие. А когда Норвегия будет постоянно занимать весь пьедестал, всё будет теряться. И меньше зрителей будет смотреть.
— В то же самое время у вас теперь новая роль (отца).
— Да!
— Наверное, есть плюс, что находитесь в России?
— Да, с какой-то стороны это плюс. Потому что я могу между соревнованиями заехать домой, побыть с родными, с ребенком. Его воспитывать. Они приезжали ко мне в Ханты-Мансийск, и на следующих соревнованиях будет возможность увидеться. Ребенок должен воспитываться мамой и папой. Понимаю, что я должен воспитывать и смотреть за ребенком. По видеосвязи всегда созваниваемся. Не хотелось бы приехать, а ребенок уже ходит. Приехал в конце сезона, а там: «Папа, привет!», уже говорит! (смеется) Хочу сам всё это видеть и замечать, как ребенок растет. Чтобы первые шаги мы видели. И сейчас эта возможность есть.
— Чувствуете, что с рождением дочки сами сразу повзрослели?
— Конечно, взрослеешь! У тебя есть ответственность и ребенок, которого ты должен научить всему: и разговаривать, и на лыжах кататься (смеется), и готовить тоже!
— То есть, уже в мечтах лыжная карьера?
— Нет, не то, чтобы быстрее поставить именно на лыжи. А просто на лыжи! (смеется) Нет, ребенок будет сам выбирать. Это и спорт, и учеба, ребенок будет сам решать. Либо будет смотреть на нас, что родители — спортсмены, выступают, соревнуются. Либо, наоборот, захочет по другому пути пойти.
— Аня не скучает по соревнованиям?
— На самом деле, она говорит, что хочет на лыжах покататься. Но сейчас это очень сложно сделать. Ребенку нужно много времени уделять. И для нее сейчас самое сложное, когда ты не высыпаешься. Ночью постоянно с ребенком находишься, этот период — самое сложное. Недосып, да. Но скоро уже будет проще, Ева уже не будет кушать ночью, а только вечером и утром (смеется). Посмотрим, как будет дальше!
Беседовал: Сергей Смышляев
